Диалектика и Дихотомия — @дневники: асоциальная сеть

суббота, 06 октября 2012

21:36

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Есть подозрение, что, когда я дочитаю Бердяева, я нажрусь водки и буду долго выкорчевывать из себя курсистское томление, характерное для меня. В профилактических целях.

@темы: everyday fuck

URL

19:54

О молчании.

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

пара программных стихотворений Бродский

Самость вещи прорастает сквозь ее инобытие. Слово - это инобытие и мысли, и чувства. Это инобытие человека как такового. Лишь вне человека, вне лица, вне голоса слово само обретает самость. Соприкасаясь с человеком, мы, если уж быть предельно точными, очень редко имеем дело с его самостью. Гораздо чаще мы ощущаем инобытие человека - и представляем его самость как сумму всех или нескольких аспектов человеческого инобытия.

Тютчев

Инобытие равно самости в той же степени и в том же смысле, что и отражение равно отражаемому.

@темы: observation, Existentia

URL

18:31

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Лулзы от Бердяева:
"Я ухаживал за одной моей кузиной. У неё была маленькая книжка в синем бархатном переплете, куда ей записывали стихи. Я записал ей цитаты из "Философии духа" Гегеля. Это значит, что мальчиком я был настоящий монстр".

@темы: объекты познания, Книги

URL

15:18

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Ладно, дорогая, ты хотела поплакать, вот тебе повод. Плачь.
Девочкам, это, говорят, полезно.

@темы: another fucking disease, everyday fuck

URL

четверг, 04 октября 2012

20:04

Доступ к записи ограничен

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

URL

17:36

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Какой-то мыслей ад, в котором прячется сообщение для.Какой-то мыслей ад, в котором прячется сообщение для.
0.
Я буду несколько косноязычна: неделя влюбленного молчания редко идет на пользу способности говорить. Легкость и пустота в голове невыносимые. Юркают только какие-то рыбы мыслей в голове. Бессвязные, как и все рыбы.
Ладно, не стоит вообще зацикливаться на том, что было, но делать так, чтобы было еще. "Юркаю в кафе от скульни" - блестящий план на сегодня. Точнее - на сейчас. Еще бы - в такую погоду нельзя дома сидеть, надо выбираться на улицы и смотреть на людей. Большую часть из них я, конечно, видеть еще не готова, но вот Ивана - с радостью. Я снова в городе пожелтевших тополей.
1.
Перелет домой физически легче. Смотрю в окошко - и вижу рассвет. Он, кстати, оказывается похожим на то, что обычно предлагают разработчики всяких фотошопов и гимпов в качестве одноименного градиента. А внизу какой-то ад: то ли у меня нарушено восприятие объема, расстояния, перспективы, то ли это не река подо мной, а что-то странное и парящее между землей и небом.
2.
В Красноярске - солнечно и ярко. И одиноко. И ноги болят. И обниматься в бункере. И арестуют за смех. И читать стихи у заплеванной урны. И читать Бодлера. И слушать ехидные комментарии во время игры. И вздрагивать от прикосновения. И ходить по улицам. И ездить в метро. Хочется. Но - нельзя. В Красноярске надо собрать мысли в кучу, превратить себя в "regular face" и делать что-нибудь уже же.
3.
Сложно говорить людям "ты". Сложно участвовать в событиях, не возвращаясь мыслями к со-бытию. Размышляю об Эросе как движущей силе. Именно Эросе - многоликом - и именно о движении. Естественно, духовном. Мандельштамовское "И море, и Гомер - всё движется любовью" становится странно близким вне самого контекста стиха.

URL

понедельник, 24 сентября 2012

07:06

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Надо было не спать, а идти гулять. Потому что все, что всколыхнулось за время сна осело.
Кто мой слушатель, что рассказать ему?

@темы: everyday fuck

URL

02:07

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Сопутствующее минимальным изменениям рассуждениеНачинали Сартром, заканчиваем Бердяевым. Это и зовут "интеллектуальным сладострастием", наверное. Философская оргия равнозначна книгофильскому блядству.
Самое смешное - Бердяев пишет о себе, а я чувствую нутряное сходство. Он пишет то, что я не могла выразить словами. Вернее, то, что я не закончила писать. "Человек есть также существо многоэтажное. Я всегда чувствовал эту свою многоэтажность. Огромное значение имеет первая реакция на мир существа, в нем рождающегося. Я не могу помнить первого моего крика, вызванного встречей с чуждым мне миром. Но я твердо знаю, что я изначально чувствовал себя попавшим в чуждый мне мир, одинаково чувствовал это и в первый день моей жизни, и в нынешний ее день. Я всегда был лишь прохожим," - пишет Бердяев, и я понимаю, что у меня больше нет дороги назад. Я никогда не буду здесь, потому что априорно и несомненно для меня "множенье множеств".
"Что может быть экзистенциальней моей собственной экзистенции?" - вот это вопрос моей личной эпохи на данный момент. Есть ли творчество, в котором не присутствует имманентно авторское "я"? Даже если все в мире - и я в том числе - случайно, само существование "я" - это та самая упорядочивающая сила. Если философия бесполезна, то мне стоит прямо сейчас проломить себе череп - и отказаться и от разума, и от чувства, и от жизни в целом. Есть Бог или Бога нет - не вопрос. Это неопределенность, с которой должно жить. Жизнь - как явление, как безусловное сейчас, - борьба с неопределенностью. Философия - один из способов - и, вероятно, самый неблагодарный: чем дальше, тем больше вопросов появляется, тем бескрайней поле - и тем дальше от тебя отстоит собеседник.
Я не могу больше слушать всерьез ту музыку, что слушала раньше - ее лепет мил и приятен, но он уже недостаточен. Вечный поиск, вечное движение в никуда и - по большому счету - ниоткуда. Застывшая в своем стремлении Ника Самофракийская.
В этой жизни уже прочитано столько книг, что, казалось бы, можно и остановиться, перестать читать, попробовать жить по-другому. Но - нет. Даже перебирая образы как четки, все равно вожделеешь большего.
В хрустальном замке -
На хрустальных полках -
Так много книг -
И они не прозрачны.
Одиночество в этом замке -
Невыносимо.
Лейтмотив: вожделение к тому, что не имеешь.

@темы: Existentia

URL

суббота, 22 сентября 2012

19:39

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Что-то растет из меня. Большое и странное.

@темы: Existentia

URL

воскресенье, 16 сентября 2012

08:02

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Это случилось.
Батарея ноута теперь бесполезна. Сам ноут ограничен шнуром, что тянется от него в розетке.
Мой дорогой друг меня почти покинул.

@темы: everyday fuck

URL

суббота, 15 сентября 2012

09:46

Мариенгоф - "Циники"

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

С последним предложением "Циников" мое желание думать об этом романе, желание проводить параллели и последняя сигарета в пачке - уходят в какое-то другое бытие.
В какую-то другую форму выливаются все ассоциации.
"Циники" - это удивительно вечный роман.
читать дальше"Все вpемя была увеpена, что выхожу замуж по pасчету, а получилось, что вышла по любви".
"Не ломайте дурака... мне пpосто немножко пpотивно лежать здесь с ненамазанными губами… я, должно быть, ужасная pожа".
В романе почти нет действующих лиц: только он, Володя, и она - Ольга. Все сюжетное натяжение - между ними, все пространство текста дышит его любовью - к ней, холодной, циничной. Весь текст пропитан любовью, которая принимает самые извращенные, самые больные формы.
И все это - на фоне "чумы". "Циники" - это "Пир во время чумы" и "Идиот".
"Кpестьяне стали есть сусликов".
"В селе Любимовке Бузулукского уезда обнаpужено человеческое тело, выpытое из земли и частью употребленное в пищу".
"В селе Гохтале Гусихинской волости кpестьянин Степан Малов, тpидцати двух лет, и его жена Надежда, тридцати лет, зарезали и съели своего семилетнего сына Феофила".
"В Пугачеве арестованы две женщины-людоедки из села Каменки, котоpые съели два детских трупа и умеpшую хозяйку избы. Кpоме того, людоедки заpезали двух стаpух, зашедших к ним переночевать".
Мир болен - революцией и войной. Дефицит - повсеместный. Но герои Мариенгофа не говорят о нем: к чему? Болезни проходят. Болезни всегда проходят так или иначе.
Но вот сами революционеры, эти пораженные болезнью клетки, эти циники, что выплавили себя в угоду эпохе - куда им? Куда им идти, когда всего, чем они питали свой дух больше нет?
Как жить, когда "Пpекpаснейшая из pожениц пpоизводит на свет чудовище", когда из революции появляется новая буржуазия? Как жить, когда через несколько лет ты понимаешь, что это ты - чудовищное дитя революции?
***
Ольга принадлежит к числу тех женщин, в которых - со времен бессмертного "Идиота" - мы будем видеть только Настасью Филипповну. Но "Циники" - это детище не Достоевского, не его размышлений над этикой, а Мариенгофа. Циничного Мариенгофа, который хоть и называет вещи своими именами, а все равно - "гнусь и холодина".

@темы: объекты познания

URL

пятница, 14 сентября 2012

11:07

Георгий Иванов - "Петербургские Зимы"

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Есть в моей жизни особая форма рассказов: воспоминания. Будто встречаешься ты со знакомым, с которым у тебя еще куча знакомых общих, и начинается: читать дальше"А этот - что? Как он? Крышей, говоришь, поехал? Вот беда-то. И что? Совсем-совсем фатально? А те - как, поженились? Нет? Расстались? Да что ж такое-то!" В этих разговорах нет движения: вы с собеседников просто намечаете-воскрешаете в памяти те общие точки, что когда-то у вас были. Заниматься этим на кухне, в кафе, при случайной встрече - верх необходимой пошлости. И то, что я это называю пошлостью, не значит, что это плохо. Нет, это, наоборот, очень хорошо: сразу появляются какие-то полумифические бывшие соученики, собутыльники, темы для разговора. Это - необходимое. Без этого - невозможно.
Но то живые люди, живые лица. Люди, чье ага-га закончится вместе с эпохой. А есть другие - их жизнь вышла за рамки эпохи, превозмогла вечность. Они открыли дверь - в совершенно другие миры, отличные от всего, что может предложить ваше собственное сознание.
Это - те, кого мы помним и спустя век со дня их смерти, и два века, и три. Те, чья жизнь в нашем сознании расширилась до размеров необъятной вечности. И эти люди оставляли в своих современниках - воспоминания. И это тот самый момент, когда вы берете в руки "Петербургские зимы" Георгия Иванова - завариваете чай, кофе, плещете коньяк куда надо - и слушаете, что ж там такого происходило, пока вас - не было.
И Иванов, со степенной ленцой уверенного в себе человека - рассказывает. Он бьет по вам очередями этих рассказов - зарисовок по большей части - рассказывая то тот эпизод, то этот. Он не скупится на эмоции: он сам был вашим ровесником, когда вас пичкали всеми этими Есениными, Блоками, Северяниными - ему было шестнадцать так же, как и вам. Но в свои шестнадцать - он был им всем ближе.
Петербург, начало двадцатого века. Улицы, кишащие шарлатанами, проходимцами. Дешевая эзотерика на продажу. Герои этих воспоминаний - поэты. Поэты - с их особенным восприятием мира, где нет границ между реальной Невой и Невой поэтической.
Иванов, хорошо и плотно общавшийся с Блоком и Гумилевым, не мог разграничивать человека и его стихи. Только это в фокусе. А мог бы и говорить о том, как не было хлеба.
Квартиры - либо грязные углы, которые больше всего похожи на клетушку Раскольникова, либо богатые, просторные, но до ужаса, до дрожи холодные комнаты. Интеллигентские посиделки до абсолютной, пьяной невменяемости; посиделки, где вчерашние денди и эстеты слушают Луначарского; трагедии, сумасшествия, близкая, опасно близкая революция, а с ней - Че-Ка, расстрелы, смерти, бегство из страны. Дух отчаянной безысходности, витающий во всем.
Но язык Иванова - легок. Это - прошлое, это - воспоминания. Да, болезненные порой. Но это та боль, которой восхищаешься. Не бахвальство и не веселость - искренность, предельная искренность.

@темы: объекты познания

URL

среда, 12 сентября 2012

09:26

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Так, соберись, тряпка! Тебе надо написать эту штуку! Давай, середина сентября уже, а ты ничего не написала нового!

Блин. Все равно не получается.

@темы: everyday fuck

URL

вторник, 11 сентября 2012

08:43

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Через один сепон времени...
Автор известен и неизвестен одновременно

Если честно, то это пост про онтологию и теорию познания. Схематичный.

Есть философия - искусство задавать вопросы. Искусство их создавать. Непонятная, неясная тяга к тому, что по словам Блока, было, есть и будет "несказанным". Тяга выдумать закон даже не там, где его нет, а там, где он для жизни - не нужен. Бессмысленный треп, "перемножение множеств".
Я думаю о философии - и я обнажен. Все мое сознание - обнажено, мое тело чувствует порывы иллюзорного ветра. Философия - это пристальное вглядывание бездны в тебя. Тот, кто хоть раз вглядывался в глубины Туимского провала - знает. Знает эту ужасную смесь страха, волнения, любопытства. Тот, кто хоть час в этой жизни провел за разглядыванием безымянных звезд в ночной тишине, знает эту чарующую смесь чувства принадлежности миру, благоговения, восторга. Философия задается вопросом: что делать мне, чтобы остановить это мгновение? Что делать мне, чтобы это чувство осталось со мной навсегда? Кто-то предлагает целые модели; кто-то говорит, что остановить время невозможно. Для кого-то - это чувство всегда с нами. Имена и персоналии для истории философии, а не этого поста. Этот пост - введение в часть философии.
опять много античности. Ничего, это пройдет. Наверное.Хосе Ортега-и-Гассет пишет в одной из своих работ, что сам предмет искусства интересует нас с позиций того, насколько он соотносим с нашей жизнью, насколько отраженное-изображенное в нем похоже на нашу жизнь. Это очень и очень верное замечание: любой анализ предметов искусства начинается не с того, как это сделано, но с того, какой смысл этот предмет несет. Если вы должны выбрать из двух моделей телефона, по какому критерию вы будете их сравнивать? Да, по критериям эстетической красоты и функциональности. Но вы не будете вместо телефона выбирать плеер, если вам нужен телефон.
Онтология - это наука о Бытии. О Сущем. И - о дихотомически подразумеваемом Небытии и Несущем. Подобно тому, как в произведении искусства отражается наша реальность, со всеми ее противоречиями, так и онтология отражает - через философскую призму, через призму абстрактного и логического мышления - устройство того, что находится вокруг нас. Как наш разум, получая от глаз сообщение о находящемся вокруг, сообщает вещам форму и цвет, размеры и расстояния, так и онтология дает философу тот самый мир, где могут быть законы и другие люди.
Однако, в отличие от глаза, онтология зиждется на мышлении. В мышлении - и только в нем! - рождаются понятия-категории субстанции и субстрата, времени и пространства, материи и духа, единого(единицы-монады) и двойственного(двоицы-бинера), вещи как таковой и самого движения. Онтология выделяет наиболее общие признаки действительности, даже если эта действительность - всего лишь условность, иллюзия.
Но как познавать несказанное? Возможно ли хоть как-то его, этот мир, эту действительность познать: т.е. выделить в ней хоть какие-то признаки. Есть ли истина хоть в каком-то подходе к постижению этих признаков? Сколькими дорогами можно прийти к истине(к введению в наше сознание действительной, значимой категории)? Кто познает и что познается? Каковы критерии, по которым мы отделяем истину от не-истины? - вот лишь несколько ключевых, на мой взгляд, вопросов теории познания.
Вернемся все же к Бытию: хронологически первым вопросом о Бытии можно считать "Что есть все?" Фалеса. Это была первая попытка узнать границы потенциально ощутимого. Однако, построения Фалеса не выдержали вполне логичной критики - не может часть быть целым как дверная ручка не может быть дверью. Вершиной досократического периода философии можно считать богоподобного Анаксагора, - здесь я совсем-совсем не исключение из общей массы, - примирившего в своих работах едкого Парменида с его иллюзорностью движения, с его единством всего сущего, с его монизмом и плюрализм(или, что чаще, дуализм) других философских школ(например, Пифагорейского кружка). Анаксагор вводит Нус(Ум) по каким-то неведомым - возможно, даже ему, - причинам, это была блестящая догадка, восхитительная трансформация всеобщего взгляда. Так, с Анаксагора, можно начинать период Сократический: с софистами, у которых человек есть мера всех вещей(а это уже заявка на размышление о природе самого познания!), с Сократом-методологом и с Платоном-идеологом, о которых будет чуть ниже.
Горгий, славный своей критикой элеатов(Ксенофана Колофонского, Парменида и Зенона), был первым, кто задал вполне закономерный вопрос: а как может существовать Не-бытие, если мы думаем о нем? Софисты сделали очень много - именно они показали нам, что мы не можем, не имеем права говорить, что "все относительно", занимаясь философским познанием.
Софисты "порождают" самого Сократа: с его стремлением именно к методологии познания. Именно Сократ начинает осмысленное стремление к адекватному понятию, подкрепленному рассуждением. Естественно, что последователи Сократа, Киники и Киренаики, размышляют уже в этом ключе - но они все еще находятся в рамках онтологических и гносеологических вопросов. Но уже при них - слишком много всего. Слишком много идей. Слишком много частностей.
Гибель полисов, переход от ощущения себя в обществе, кризисы - личные и общественные - порождают современную нам философию: через вереницу частных, практических вопросов. Но любая онтологическая модель сталкивается в своей основе с одной неразрешимой проблемой: полной недоказуемостью - и никакая гносеология не может нам помочь.

@музыка: Озоновый слой

@настроение: окстись, женщина, борщ!

@темы: Existentia, Учеба

URL

понедельник, 10 сентября 2012

07:59

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Я просыпаюсь тяжело: не, сидр ночью был определенно лишним - алкоголь в таких количествах все же седативное. Меня шатает, когда я иду по палубе. Весь мир предпринимает отчаянные маневры воздушного пилотажа, когда я хоть чуть-чуть расслабляюсь. Это не похмелье, это недосып.
Смотрю на часы - я проспала, все кроме учебы.
Горячей воды нет. Нет - и неизвестно, когда будет.
Я торопливо подбираю свою одежду трясущимися руками. Меняю Хеллвиса Сальваторе на камрада Молокова. Солнце насмешливо глядит на меня, когда я выхожу на балкон покурить.
Конечно, это проходит. Это всегда проходит. Даже если это вызвано не недосыпом.
Моя расчудесная философия смотрит на меня и намекает, что хватит это терпеть, надо начать писать: что угодно и зачем.

@темы: everyday fuck

URL

среда, 05 сентября 2012

04:41

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Осип Мандельштам

@темы: книги

URL

00:12

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Окей, стряхнем с себя последствия сознания собственных несовершенств и обратим взгляд туда, в завтра:Математика и ИЗФ. Надо быть готовой.

@темы: everyday fuck

URL

вторник, 04 сентября 2012

12:44

Рефлексия

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Я не могу понять одной вещи: я не права или мир не прав?
Описание задачиВот, например, круг общения: я физически не могу заставить себя общаться с людьми, которые мне неинтересны. В ситуации, когда я поставлена перед фактом физического проникновения этих людей в мое пространство, я, конечно, нахожу в себе силы и такт говорить с ними. Но я никогда не буду им писать. Я никогда не захочу поделиться с ними чем-то близким и родным. Я даже не захочу что-нибудь им сказать - полезное или нет. Что уж говорить о том, чтобы их слушать! Для меня слушать человека - это почти говорить с ним.
Но людей, с которыми мне интересно, очень и очень мало. Конечно, сначала у всякого, кто вторгается в мое пространство, равные шансы на проникновение в мой маленький мир.
Что это? Спесь? Снобизм? Рациональный подход? Добровольная социальная изоляция? Болезнь? Особенность? Разборчивость? Иными словами: должно ли от этого избавиться и научиться жить по-другому?
Если рассматривать этот вопрос с позиции удовлетворения потребностей, то задача звучит приблизительно так: "Я испытываю потребность в общении". Ответ, казалось бы, очевиден: общаться с большим количеством людей. Однако, у меня есть требования к качеству общения(туманно выраженные словом "интересно"), что не позволяет мне использовать увеличение количества собеседников для удовлетворения потребности. Другой возможный ответ звучит так: "Общайся интенсивно". Окей, сейчас я интенсивно общаюсь с Лосевым, но на меня напало желание пообщаться с кем-то еще, желательно - живым. Тут появляется проблема: живой человек - не книга, у него свои дела есть. И объективная, на мой взгляд, причина "свои дела" не всегда определяет его желание/нежелание со мной общаться. Чаще всего собеседник не желает разговаривать в силу субъективных причин. И вот это меня уже бесит невообразимо, хотя умом я понимаю, что нахожусь в той же ситуации, что и те, кому я отказываю в общении.
Вот тут мои принципы(то, какой я хочу себя видеть) входят в конфликт в моими потребностям(той частью меня, которая оказывается видимой и ощущаемой). Именно нежелательные(для меня) реакции на отказ в общении я хочу изжить. Но как? Представьте, что книга, которую вы читаете, которую вам приятно читать, внезапно отказывает вам в возможности переворачивать страницы, отговариваясь тем, что ей надоело, что вы - ее - читаете. Естественно, это кажется дичью. По крайней мере, мне. В моей жизни не было ни одного человека, который бы мне внезапно надоел и с которым бы я расхотела разговаривать. Даже книг таких не было - а у книг ведь содержание не меняется! Я просто и банально не-по-ни-ма-ю, как такая ситуация вообще возможна в контексте общения. В контексте еды-то все понятно: сегодня мне нравится мясо, а завтра я хочу фрукты. Но я не могу так относиться к людям: люди в моей жизни - это идеи, которые они выражают, это их история. Я в общении с людьми получаю именно знание, точку зрения, отличную от моей, а не ощущение, которое я получаю от чашки кофе, например. Конечно, даже среди интересных мне людей есть такие точки зрения, которые не совпадают с моим настроением или моими взглядами на жизнь, но такое не совпадение никогда не являлось для меня препятствием для общения - до тех пор, пока человек не говорит, что неспособен вместе со мной смотреть на внешние вещи под определенным, характерным только для нас вместе, углом. В контексте того, что угол взгляда - вещь сознательно контролируемая, я вообще не вижу препятствий для общения.
Но почему тогда у других людей все не так, как у меня? Это мое отличие от дорогих моему сердцу собеседников - это болезнь, которую нужно вылечить? Их это несовершенство или мое? Если мое - то как от этого избавиться? Как научиться относиться ко всему так, как относятся все остальные? И стоит ли это делать?
Что, черт возьми, я не учитываю или неверно интерпретирую?
Нихрена, блин, не помогла эта рефлексия сегодня.

@темы: another fucking disease, Я, everyday fuck

URL

01:47

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Ох-ты-ж-черт возьми! Этот е-бук заработал. Я не прикасалась к нему несколько месяцев после расставания с Пересме, а потом он просто отказался работать. И теперь - надо же - включился.
Мне даже все равно теперь, что с ним не так было. Все, теперь мне не нужно ничего для полного, безраздельного довольства миром. Вру, конечно: и не все равно, и нужно.
В любом случае: теперь можно рационально подойти к формированию списка "почитать". Даже более того - можно этот список укорачивать с большим удовольствием и свободой, чем последние несколько месяцев.
Может быть, телефон тоже мистическим образом вспомнит, что он - для меня так же, как я - для него, и у нас есть взаимные обязательства?

@темы: everyday fuck

URL

воскресенье, 02 сентября 2012

11:12

Джармуш Down by Law

Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.

Down by Law начинается для меня не с видео ряда, а с двух фраз, поданных в до боли знакомой манере - надписях на стене, посланиях в Никуда и Никому: 1) It's not the fall that kills you, it's the sudden stop; 2) Life is a limbo dance, but it's a question of where you get down, not how low you can get.
читать дальшеЖенщины, полные безысходности. Они уже поняли, что все вокруг - полный пиздец. Это написано в их лицах, это плещется в их глазах, искрится в их локонах.
И это действительно пиздец. Зак, по словам своей девушки, лишен будущего. "Да!" - хочу я сказать, - "Ты, милая, абсолютно права, да, да, права. Но только в одном - и ты знаешь это - ты права в том, что просишь его ударить тебя. Просишь поставить тебя на место, показать тебе, что ты - ничто. А потом любить тебя, совершать ради тебя подвиги и все такое". А ведь Лоретт действительно права и действительно руководствуется лучшими своими побуждениями в этой истерике. Вот только она всего лишь человек, всего лишь женщина, которая устала ждать. Она скорбит о потерянном времени. И естественно, что Зак сразу завоевывает и внимание, и снисхождение, и потенциальную любовь публики. Это его история, не ее.
А потом мы видим другую женщину, на контрасте: она уверена в себе, она просто унижает Джека словами. И опять верными. Но от такой правды не остается надежды. Поэтому Джек не слушает. И она, кстати, тоже просит ударить, но по-другому: "Я веду себя так, потому что мне за это ничего не будет, ты - тряпка, а не мужик".
Да, чтобы представить своих героев Джармуш не мог найти никого, кто представил бы его героев лучше женщин: женщина может говорить мужчине все, что угодно(почти), до тех пор пока они наедине. Она способна сказать о той стороне мужчины, о которой постесняются сказать его друзья.
Мы познакомились с Джеком и Заком. Они обрели плоть и характер. Настало время для действий...
...и через сорок минут ты открываешь глаза с мыслью, что тебе все это время показывали статичное, с таким же успехом ты можешь смотреть на улицу. Ни Зак, ни Джек, ни Боб - не меняются, они проходят через одни и те же стадии(Бобу, если честно, легче: он в чужой стране без языка привык развлекаться в одиночестве). Человек помещен Джармушем в среду, где его контакты, потребность в общении не может быть полностью удовлетворена.
Язык Джармуша предельно прост: он называет вещи своими именами. Три жертвы коррумпированных полицейских и несовершенной судебной системы от отчаяния(?) сбегают из тюрьму. И - через множество трудностей - оказываются в доме, где стоят точно такие кровати, где нет ничего, что было у них до заключения. Свобода оказывается кислой пустышкой - и Джармуш не стесняется об этом сказать.
Но трудности не заканчиваются: если в тюрьме все просто и понятно, а на свободе... На свободе надо думать. Тебе не принесут пожрать помоев, тебе не скажут, когда ты должен пойти погулять, а когда - ложиться спать. Тебе все это приходится решать самому. И тут-то ты должен показать, что там у тебя внутри и либо скурвиться окончательно, либо остаться человеком.
В Down by Law сюжет не имеет значения - он просто факт, как то, что твое сердце бьется или солнце днем светит. А вот диалоги, взаимоотношения и самость героев - это то, что заставляет ценить каждую минуту фильма.

@темы: объекты познания

URL


Запомнить