Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.
Сидим с Максимом в кафе. Я очень рад. Он сейчас единствнный, кто не требует от меня ничего. Ничего, кроме честности. Ни улыбок, ни слез. Только честность.
Я же, наверное, был рожден с эллинским сердцем. Их, эллинская, правда и честь мне ближе всех прочих. Их законы - моральные - внутри моего "стержня".
Как хорошо, что можно почти такого же грека взять за руку. И можно было б слезами лицо увлажнить, но я сильный. Мне нужно держаться. Не показывать слабость. Кто из всех жен и мужей, ныне живущих, меня в истерике видел? Вы ли, кого назвал я друзьями? Нет. И никто моих слез не увидит.
Честно. И прямо.
От лжи нету воздуха больше.
Она - хуже дыма, хуже заживо горящего тела.
Я же, наверное, был рожден с эллинским сердцем. Их, эллинская, правда и честь мне ближе всех прочих. Их законы - моральные - внутри моего "стержня".
Как хорошо, что можно почти такого же грека взять за руку. И можно было б слезами лицо увлажнить, но я сильный. Мне нужно держаться. Не показывать слабость. Кто из всех жен и мужей, ныне живущих, меня в истерике видел? Вы ли, кого назвал я друзьями? Нет. И никто моих слез не увидит.
Честно. И прямо.
От лжи нету воздуха больше.
Она - хуже дыма, хуже заживо горящего тела.