Наткнулась на заманчивое название: "Бог не любовь"(в оригинале - God is Not Great: How Religion Poisons Everything). И поняла - это оно, это то, что надо читать параллельно с Жильсоном и теми, о ком Жильсон пишет. И, по первой главе судя, я не ошиблась: эту книгу действительно стоит прочитать.
цитаты с моими комментариямиХитченз радует глаз определенной слепотой по отношению к человеческой сути. Начнем с основ, потому что карандашом выделять можно практически каждый абзац.
Остаются четыре фундаментальных возражения против религиозной веры. Во-первых, она представляет в ложном свете происхождение человека и вселенной. Во-вторых, из-за этого исходного заблуждения она умудряется скрещивать верх раболепия с верхом нарциссизма. В-третьих, она одновременно является результатом и причиной опасного подавления сексуальности. И, наконец, в ее основе лежит элементарное стремление выдать желаемое за действительное. - заметим, что это довольно спорные утверждения, из которых контр-аргумент я с трудом нахожу только к третьему.
Нам отвратительны жертвоприношения и ритуалы, а с ними мощи и поклонение любым изображениям или предметам (даже если эти предметы имеют вид одного из самых полезных человеческих изобретений — книги). Ни один уголок Земли для нас не более «свят», чем другой. Тщеславной нелепости паломничества и откровенному ужасу кровопролития во имя какой-нибудь священной стены, пещеры, гробницы или камня мы противопоставляем то неспешные, то нетерпеливые шаги по залам библиотек и галерей или обед с хорошим другом — всегда в поисках красоты и истины. - да, музеи-квартиры - это не форма поклонения. И фраза "Интернет - наш Бог, и Роутер - пророк его" появляется у меня в речи абсолютно случайно. Нет, конечно, понятно, что Хитченз пишет о тех, кто сознательно отрицает существование Бога, но вот выглядит это примерно так же, как в том стрипе про "Здравствуйте, вы не хотите впустить в свою жизнь квантовую механику?"
Преступления на религиозной почве происходили и происходят не потому, что мы порочны, а потому, что наш вид, по своей биологической природе, лишь отчасти рационален. Эволюция оставила наши пред-лобные доли слишком маленькими, а наши надпочечники слишком большими; наши репродуктивные органы, судя по всему, разрабатывала правительственная комиссия. - И это действительно так, но... Полная и бесповоротная рациональность приведет к тому, что уже описывали Оруэлл, Хаксли и Замятин.
Несмотря на это есть и хорошие моменты: он действительно производит впечатление человека, который вдоль и поперек исходил материал, который тщательнейшим образом вгляделся в историю вопроса, в контекст вопроса. Но ответ выглядит пока что несколько коммерческим. Особенно - в контексте Жильсона. Особенно, в контексте схоластики или же гегелевского замечания о том, что "в философии слишком много бога". Ну и просто в контексте честертоновского патера Брауна.
Но Хитченз не настолько догматичен, как может показаться: "Таким образом, самый умеренный аргумент против религии одновременно и самый радикальный, и самый обезоруживающий: религия — человеческое изобретение. " - пишет он после того, как вводит в поле нашего взгляда круг проблем нерешаемых разумом. То есть рассказывает нам об антиномиях Канта(не поминая, конечно, великого и ужасного всуе).
И, - что самое главное, - Хитченз открыто говорит о том, что выходит из той светской среды, которая, будучи сопричастной вере, все же никогда не обращалась ни в фанатизм, ни в резкую критику.
И последний его аргумент в первой главе:
Я не прочь ходить на бар-мицвы их детей, восхищаться их готическими соборами, «уважать» их веру в то, что Коран был надиктован (пускай исключительно по-арабски) неграмотному торговцу, и интересоваться воззрениями виккан, индуистов и джайнов. Более того, я буду делать это, даже не настаивая на том, чтобы они, в порядке ответной любезности, не мешали жить мне. Религия, увы, не способна на такую любезность. Пока я пишу эти слова, пока вы их читаете, правоверные изобретают новые способы уничтожить и меня, и вас, и добытые тяжким трудом достижения человеческой цивилизации, о которых я здесь говорил.
И это - единственный достойный мотив.