Сушняк подкрался незаметно, предварительно подсунув мне Шкловского.
Я люблю читать жития. Не святых, но подобных им - биографии поэтов. Особенно люблю русских, времен кончины девятнадцатого-зародыша двадцатого века. С упоением читал "Роман без вранья", "Воспоминания" и сейчас читаю Шкловского.
Все дело в том, как оно написано - в переплетении всего искусства, всего настроения народа и власти. Ты видишь узел, в котором родилось то, что сделало уже тебя. Вся твоя родословная и родославная отражена в буквах. Весь ты - в буквах. Чужих, не своих, как бы обычно кажется.
Ты видишь этот взрыв - ту самую Революцию. Видишь, как футуристы поплевывают на символистов, как символисты кривят лица, как Есенин буянит в участке, как рождаются "12", "Облако", "Верлен и Сезанн", "Сорокоуст", "Пой же, пой", "Реквием", весь "Камень", да и много чего еще.
И, черт бы их всех побрал, ты точно знаешь, что они были обычными - да, да, обычными! - людьми, чувствовали то же и так же, как и ты, но ты не веришь своему рассудку. Они, - ты упрямо говоришь себе, - не такие, как я, они - не отсюда, не с этой планеты, у них зеленая кровь и чудные легкие, способные дышать метаном; они говорили на всех языках мира тогда, когда ты еще и "мямя" сказать не мог; они не могли быть страшными; они не отсюда!
А они, оказывается, могли жить с нездоровыми зубами.