Мы платим долги только тогда, когда хотим влезть в новые.
Экзистенциальный Экстаз:
- Я влюблен, влюблен по уши, по самую макушку. Печаль лишь в том, что объект моей влюбленности умер в 1970 году в начале февраля. Этот восхитительный человек придумал следующий парадокс: "Пусть K — множество всех множеств, которые не содержат себя в качестве своего элемента. Содержит ли K само себя в качестве элемента? Если да, то, по определению K, оно не должно быть элементом K — противоречие. Если нет — то, по определению K, оно должно быть элементом K — вновь противоречие" и восхитительный фарфоровый чайник, летающий по эллиптической орбите между Землей и Марсом. Он - автор множества работ по философии; он получил Нобелевскую в пятидесятом году; он - Бертран Рассел!
- Я очарован "Дегуманизацией искусства", что написал г-дин Хосе Ортега-и-Гассет. А синтаксис такой странный, потому что склонение его фамилии неблагозвучно. Это удивительная работа, вероятно, является одной из первых удачных попыток рассматривать искусство с социологической точки зрения.
- У меня наконец-то собран сет "Что делать?" и "Кто виноват?". Правда, "Кто виноват?" я пока что читаю.
- О мирских радостях: со мной познакомилась очень приятная(пока что) особа. В четверг ее увижу в первый раз.
- Завтра планирую купить книжку по теории вероятности.
- Сегодня наткнулся на восхитительное стихотворение Цветаевой.
Экзистенциальное одиночество:
- Мне кажется, что завтра меня в очередной раз бросят. И я буду страдать и чувствовать себя плохо. Потому что, увы, за особой еще ухаживать надо, а Рассел и Гассет могут утешить меня только красотой своих мыслей, в которые едва ли сможет спрятаться мой любеночек. Особенно, если любеночку надо простое и человеческое тепло. Абсолютно и неизмеримо физиологическое. Поэтому я, вероятно, буду страдать, рыдать и писать пафосные стишки о том, как хуево нынче жить и бла-бла-бла. И сейчас я готовлю себя к худшему, что получается довольно плохо, потому что см.выше.
Это, конечно, нельзя в полной мере назвать "экзистенциальным одиночеством". Но язык на то и двойственен, чтобы я мог оружием называть вилку, а двух мух на кухне - катастрофой и антисанитарией.
- Я влюблен, влюблен по уши, по самую макушку. Печаль лишь в том, что объект моей влюбленности умер в 1970 году в начале февраля. Этот восхитительный человек придумал следующий парадокс: "Пусть K — множество всех множеств, которые не содержат себя в качестве своего элемента. Содержит ли K само себя в качестве элемента? Если да, то, по определению K, оно не должно быть элементом K — противоречие. Если нет — то, по определению K, оно должно быть элементом K — вновь противоречие" и восхитительный фарфоровый чайник, летающий по эллиптической орбите между Землей и Марсом. Он - автор множества работ по философии; он получил Нобелевскую в пятидесятом году; он - Бертран Рассел!
- Я очарован "Дегуманизацией искусства", что написал г-дин Хосе Ортега-и-Гассет. А синтаксис такой странный, потому что склонение его фамилии неблагозвучно. Это удивительная работа, вероятно, является одной из первых удачных попыток рассматривать искусство с социологической точки зрения.
- У меня наконец-то собран сет "Что делать?" и "Кто виноват?". Правда, "Кто виноват?" я пока что читаю.
- О мирских радостях: со мной познакомилась очень приятная(пока что) особа. В четверг ее увижу в первый раз.
- Завтра планирую купить книжку по теории вероятности.
- Сегодня наткнулся на восхитительное стихотворение Цветаевой.
Экзистенциальное одиночество:
- Мне кажется, что завтра меня в очередной раз бросят. И я буду страдать и чувствовать себя плохо. Потому что, увы, за особой еще ухаживать надо, а Рассел и Гассет могут утешить меня только красотой своих мыслей, в которые едва ли сможет спрятаться мой любеночек. Особенно, если любеночку надо простое и человеческое тепло. Абсолютно и неизмеримо физиологическое. Поэтому я, вероятно, буду страдать, рыдать и писать пафосные стишки о том, как хуево нынче жить и бла-бла-бла. И сейчас я готовлю себя к худшему, что получается довольно плохо, потому что см.выше.
Это, конечно, нельзя в полной мере назвать "экзистенциальным одиночеством". Но язык на то и двойственен, чтобы я мог оружием называть вилку, а двух мух на кухне - катастрофой и антисанитарией.